В сегодняшнем решении палаты по делу Л.Д. и П.К. против Болгарии (7949/11 и 45522/13) Европейский суд по правам человека единогласно постановил, что было нарушение статьи 8 (право на уважение частной и семейной жизни) Европейской конвенции о правах человека.
Дело касалось невозможности Л.Д. и П.К. оспорить отцовство, заявленное другими мужчинами, и установить свое отцовство. В тоже время заявители утверждают, что являются биологическими отцами двух детей, рожденных вне брака.
Суд пришел к выводу, в частности, что право на уважение частной жизни Л.Д. и П.К. были нарушены по причине невозможности, в соответствии с национальным законодательством, установить их отцовство только потому, что другие мужчины уже усыновили/удочерили детей. Не были приняты во внимание конкретные обстоятельства и ситуации участников по каждому делу (ребенка, матери, отца по закону и человека, которые утверждают, что является биологическим отцом).
Основные факты
Заявители – Л.Д. и П.К., болгарские граждане, которые родились, соответственно, в 1963 и 1979 годах. Л.Д. проживает в Софии, П.К. - в Мездре (Болгария).
В период с 2007 по 2010 год у Л.Д. были сексуальные отношения с И., которая забеременела в январе 2010. Л.Д., потеряв контакт с И. во время ее беременности, нанял частного детектива, чтобы найти ее, и рассказал полиции о своем страхе, что ребенок может попасть в руки торговцев людьми. Затем он узнал, что И. родила девочку в октябре 2010 года, и что человек по имени В. признал ребенка как своего. С согласия И., девочка жила с В., его женой и их ребенком. В декабре 2010 года Л.Д. обратился в прокуратуру, которая провела расследование, в результате которого И. и В. заявили, что девочка родилась в результате внебрачной связи между ними. Прокурор решил не возбуждать дело. В декабре 2010 года Л.Д. обратился в Софийский городской суд для установления свое отцовства, но дело было закрыто в июле 2011 года, так как суд пришел к выводу, среди прочего, что Л.Д. не обладает процессуальной правоспособностью. Это решение оставил в силе Кассационный суд. Л.Д. затем инициировал еще два процесса, в частности, о признании недействительным отцовства В., но безуспешно.
В период с 2009 по 2010 год П.К. имел сексуальные отношения со своей коллегой Р. В марте 2010 они разошлись. П.К. затем уволился и потерял связь с Р. В декабре 2010 года он узнал, что Р. родила мальчика 1 декабря 2010 года и о том, что человек по имени С. признал его своим сыном. П.К. настоял на тесте ДНК, который показал, что на 99,99% П.К. и Р. были родители ребенка. В октябре 2011 года, П.К. обратился в Софийский городской суд по установлению его отцовства и оспариванию отцовства у С., но его жалоба была признана неприемлемой в мае 2012 года, так как суд нашел, что он не обладает процессуальной правоспособностью. Это решение было оставлено в силе, и апелляция П.К. по вопросам права не была принята, поскольку Кассационный суд заключил, что только мать и ребенок имеют право оспаривать установленное отцовство.
Жалобы и процедура
Ссылаясь на статью 8 (право на уважение частной и семейной жизни), Л.Д. и П.К. жаловались на невозможность оспорить заявленные отцовства в отношении детей, биологическими отцами которых они являются, и установить свое отцовство. В соответствии со статьей 6 (право на справедливое судебное разбирательство), они также полагались на их право на доступ к суду. П.К. также апеллировал к статье 13 (право на эффективное средство правовой защиты).
Суд решил рассмотреть жалобы только в соответствии со статьей 8 Конвенции.
Ссылаясь на статью 46 (Обязательная сила и исполнение судебных решений) Л.Д. просил Европейский Суд указать правительству меры, которые должны быть приняты для исполнения судебного решения.
Жалобы были поданы в ЕСПЧ 5 января 2011 года и 4 июля 2013 года, соответственно.
Постановление Европейского суда по правам человека
Статья 8 (право на уважение частной и семейной жизни)
Болгарский закон не позволял человеку - который утверждал, что является биологическим отцом ребенка, которого уже усыновили на основе непосредственного признания – оспорить чужое отцовство и установить свое. Этот запрет не допускал исключений и был применен на практике в случаях Л.Д. и П.K., потому что национальные суды отклонили их жалобы, на том основании, что они не процессуально правоспособны. Для отклонения апелляций национальные суды приняли во внимание только тот факт, что отцовства уже признано, не принимая во внимание обстоятельства каждого отдельного случая или ситуации разных участников (ребенка, матери, законного отца и человека, который утверждал, что является биологическим отцом).
Внутреннее законодательство позволило прокуратуре и службам соцзащиты возбудить дело по оспаривании отцовства, что может привести к заявлению, что признание отцовства было недействительным, если нет генетической связи. Тем не менее, ни в Семейном кодексе, ни в других законодательных актах не указаны ситуации, при которых властям следует принять такую инициативу. Это произошло по причине внутреннего прецедентного права и замечаний Агентства социального обеспечения, что по Семейному кодексу производство должно быть возбуждено при подозрении, что установление отцовства проводили в обход закона, или в случае существования опасности для ребенка. Такого иска не было, однако, было доступным для заявителей, поскольку оставалось предметом решения государственных органов (государственного прокурора или местного Департамента социального обеспечения), которые имеют дискреционные полномочия в отношении его использования в конкретном случае. Кроме того, не было никаких правил доступа для общественности и указанием ситуаций, в которых власти могут или обязаны осуществлять эту процедуру. Потенциальный биологический отец ребенка может непременно доложить об этом властям и попросить начать разбирательство, однако, в случае отказа, власти не обязаны слушать такого заявителя или предоставлять ему основания для решения. Кроме того, любой отказ не может быть обжалован в суде.
Чтобы решить, предъявлять или нет иск, власти должны рассматривать различные интересы. В то время как они, видимо, приняли во внимание только интересы ребенка, особенно в случае, когда существует риск для здоровья ребенка или благополучия, но, видимому, эти интересы перевешивали против других, особенно биологического отца. Целью такого иска не было установить отцовство биологического отца, а только аннулировать правовые отношения между родителями и детьми, установленные признанием. Таким образом, эти дела оказались в резерве для исключительных ситуаций, связанных с соблюдением закона или риском для ребенка, а не просто конфликта по установлению отцовства. В данном случае, эффективное средство правовой защиты, как представляется, не было применено по отношению к П.К. и Л.Д. После жалоб
заявителей был привлечен прокурор, но производства были закрыты, поскольку прокуратура решила не заводить дела без каких-либо оснований; национальные суды не учли, будет ли прекращение уместным в свете различных интересов, а заявители не смогли оспорить или обжаловать решение. Следовательно, возможность просить прокуратуру или местный отдел социального обеспечения о возбуждении дела про отмену признания отцовства, ссылаясь на Семейный кодекс, не представляется эффективным средством правовой защиты по жалобам заявителей, - отметил ЕСПЧ.
Статья 64 Семейного кодекса допускает установление отцовства с момента его зачатия ребенка. Тем не менее, это не всегда реально было возможным (в данном случае П.K., вероятно, не был проинформирован о беременности), к тому же это не было обычной практикой в Болгарии. В случае раннего установления, мать могла высказать несогласие, лишь объявив свое возражение. Если мать потом соглашалась на установление отцовства другим человеком, последний, даже если он был бы биологическим отцом, окажется в такой же ситуации, как заявители, другими словами не сможет установить свое отцовство. Соответственно, возможность принятия заявления об установлении отцовства до рождения ребенка не может рассматриваться в качестве эффективного средства установления отцовства при отсутствии согласия матери. При таких обстоятельствах суд не может упрекнуть Д.Л. и П.К. в отказе установить отцовство до рождения, и заявители фактически приняли все меры по установлению их отцовства, как только им стало известно про рождение детей.
В заключение, Суд пришел к выводу, что у Д.Л. и П.К. не было реальной возможности оспорить правовые отношения между родителями и детьми на основе установления отцовства, и они не могли непосредственно установить свое отцовство, отметив, что ситуация была созданный болгарским законодательством с целью обеспечения стабильности семейных отношений, и делает упор на уже сложившиеся правовые отношения по установлению биологического отцовства. По мнению суда, конечно, разумно, что национальные органы принимали во внимание тот факт, что ребенок уже имеет устоявшиеся детско-родительские правовые отношения, но в подобных ситуациях другие факторы также должны приниматься во внимание. В этой связи Суд отметил, что, отклонив отцовство в исках заявителей, национальные суды, в соответствии с положениями Семейного кодекса, опирались исключительно на тот факт, что признание отцовства уже было сделано, не принимая во внимание конкретные обстоятельства каждого дела или ситуацию разных участников - ребенка, матери, отца по закону и предполагаемого биологического отца. В этих обстоятельствах Суд пришел к выводу, что, несмотря на широкую свободу усмотрения, которой пользуются государства в таких вопросах, не было поддержано право заявителей на уважение их частной жизни. Таким образом, установлено нарушение статьи 8 Конвенция.
Статья 46 (обязательная сила и исполнение постановлений)
Суд высказал мнение о том, что национальным органам в сотрудничестве с Комитетом министров лучше разработать индивидуальные и общие меры, которые должны быть приняты для исполнения решения суда.
Статья 41 (справедливая компенсация)
Суд постановил, что Болгария должна выплатить каждому заявителю 6000 евро в качестве компенсации морального ущерба, а также 2456 евро Л.Д. и 2045 евро П.K. - в качестве компенсации расходов и издержек.
Читайте также:
